Уже больше 15 лет я занимаюсь переводами великого поэта и исполнителя песен Владимира Высоцкого на английский язык. Я приехал в Америку в возрасте 14 лет, уже исполняя Высоцкого. Когда у меня появились друзья-американцы, я стал испытывать некий дискомфорт:  мне хотелось спеть им то, что нравилось мне, а я не мог. Так я стал переводить.

Мои первые переводы были, естественно, неадекватны. Но по мере того, как улучшался мой английский, я возвращался к ним и перерабатывал их снова и снова. Наконец я решил, что переводы достигли уровня, когда их не стыдно исполнить и записать. Но я хотел записать не просто переводы, а песни: качественные, интересные современному слушателю – как знатоку Высоцкого, так и новичку. Я собрал 13 музыкантов на разных инструментах, и вместе с ними переаранжировал песни. В мае 2007 – феврале 2008 альбом был записан, сведен, и отмастерен в разных студиях в Нью-Йорке и Нью-Джерси. В результате получился Singer Sailor Soldier Spirit.

Переводы, конечно же, давались нелегко. Специфика поэзии Высоцкого – в ее народном языке, в ее фольклорной образности, и в ее энергетике. При переводе мною на первое место была поставлена энергия текста, ее дух. Текст должен был быть мощным, жестким и динамичным. У него должен был быть драйв. Во вторую очередь – изначальная ритмика и «певучесть». Текст должен быть максимально приближен к оригиналу в смысле ритмики и строения стиха. Это вообще достаточно сложно из-за языковых различий, а тем более у Высоцкого, который часто меняет размер от одной строфы к другой. Я видел много переводов, которые оставили у меня ощущение, что их авторы никогда Высоцкого не пели. Я же хотел составить стихи так, чтобы люди сразу могли их узнать. В нескольких местах я посчитал возможным немного изменить ритмику в угоду динамике: самым очевидным является припев к песне «Спасите наши души». У Высоцкого он:

«Спасите! <пауза> Наши! <пауза> Души!»

Мой же припев звучит так:

“S. O. S.! <пауза> Save our souls!”

На третьем месте – собственно приближенность перевода. Там, где удавалось – я делал это «слово в слово». Там, где нет – старался подбирать аналоги. Причем приоритет все-таки отдавался «дословности». Чересчур англифицированный текст, в моем понимании, мог повредить органичности песни. Ну и наконец, мое личное пристрастие ко «вкусным рифмам». Оригинальность рифмы для меня иногда могла затмить все: даже грамматику, и в таких случаях приходилось себя одергивать.

Меня часто спрашивают, почему я выбрал именно эти песни. Ответ простой: я переводил песни, которые «переводились». При очередном прослушивании или собственном исполнении какой-нибудь песни в голове возникали выражения, которые я записывал на бумагу (компьютер), они клеились одно к другому, и рождался черновик. Я никогда не руководствовался «сравнительной известностью» материала: переводы (и весь альбом) предназначался для американцев, а для них все песни Высоцкого одинаково неизвестны.

Естественно, многие песни Высоцкого неперводимы в принципе.  Таковы песни, основанные на советском быте («Люди все роптали и роптали», «На таможне», и пр.).  Их конечно можно перевести, но интересны они будут только славистам и специалистам по советской истории.  Моей же аудиторией являются обычные англоязычные люди в США, Британии, Канаде, Австралии, Южной Африке, и Северной Ирландии, которым не интересны объяснения и “бэкграунды”.  Песни должны быть песнями, а не культурными пособиями для любителей экзотики.  Песню “Диалог у телевизора” перевести, в теории, возможно, перенеся действие в трейлер парк на Среднем Западе, даже оставив в ней пьянство и жлобство, но это уже будет совершенно другая песня, имеющая мало общего с оригиналом.  Хотя в эту категории попали два “шуточных” перевода шуточных песен:  «Слесарь шестого разряда» (“21st Century City Blues”) и «У нее» (“One Failed Romance”).

Труднопереводимы фольклорные вещи. На момент записи у меня была готова одна такая песня: «Разбойничья» (она же – «Баллада о Лобном месте»). Это одна из моих любимейших вещей Высоцкого, и я ее пытался перевести с 1994 года. При переводе я воспользовался английской «висельной» поэтической традицией: “The Ballad of Reading Gaol” Оскара Уайльда, а также некоторыми песнями стиля хеви-металл на эту тему: “Hallowed be Thy Name” Айрон Мэйден и “The Last Rites” Морганы Лафей. С тех пор у меня появилась еще одна «околофольклорная» песня, «Две судьбы», но она уже войдет в следующий диск, над которым уже идет работа.

Блатные песни наоборот переводились довольно легко. Темы «обычных уличных парней», их гулянок, девочек, и драк, легко представимы в любой культуре. «Тот, кто раньше с нею был» и «Счетчик щелкает» в любой американской компании идут на ура. Я старался выбирать вещи без специфически русской «лагерной» привязанности, но «Бодайбо» и «Все ушли на фронт» тоже перевелись вполне дословно и без больших культурологических условностей. В «Бодайбо», кстати, фраза «Впереди семь лет синевы» на английский легла идеально: “And ahead – seven years of blue!” (“blue” по английски как раз означает «тоска»).

Интересен аспект перевода пословиц и выражений. Они часто встречаются у Высоцкого. Некоторые из них перевелись напрямую (как упомянутые «спасите наши души»). Некоторых в английском языке просто нет. Скажем, в песне «К вершине» строчка «Ложь, что умный в гору не пойдет!» основана на пословице «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет», у которой в английском нет аналога (ближайший – это “work smart, not hard”). Тем не менее, я чувствовал, что пословица в этом месте необходима и решил ввести в текст другую пословицу. Получилось следующее:

If you’re weak, the mountains won’t help.
But to you they walk, not to Mohammed!

Строчка отсылает к поговорке “If the mountain doesn’t go to Mohammed, Mohammed goes to the mountain”, которая придала тексту особую современность (намек на Афганистан) и отличную рифму “Mohammed” / “summit” (вершина).

Также не могу не отметить строчку из песни «Любовь в эпоху Возрождения». Ключевая фраза в этой песне:

Ловко я интеллигента заполучила в мужья.

В советском обществе девушка из простонародья, окрутившая «интеллигента», действительно совершала большой сословный скачок. В американском обществе замужество за “intellectual” далеко не настолько желанно. Поэтому я использовал современный вариант «американской мечты»:

See, just like that, I have landed a celebrity husband, no less!

В процессе перевода я совершенно по-новому стал относится к оригиналу. Чтобы перевести, нужно в первую очередь понять. Необходимость изучения каждого слова и каждой строчки заставила меня намного глубже их обдумывать. Оказалось, что у Высоцкого довольно много неоднозначных моментов, о которых я, будучи простым слушателем и даже исполнителем, просто не задумывался. Спросить его уже нельзя, поэтому приходилось додумывать и пропускать весь текст через себя самого. Как герой Борхеса, который взялся переписывать свое собственное видение «Дон Кихота» и в конце концов написал тот же самый роман. Только роман этот все-таки уже был его. Строчка из песни «Прерванный полет» (кстати, одна из наиболее часто переводимых песен Высоцкого):

И ту, которая одна, одна,
Не долюбил, не долюбил –

По английски можно сказать “[she is] alone” (одинокая) или “[she is] his one and only” (единственная): два существенно разных выражения. Какое из них здесь подходит? Те, с кем я обсуждал этот вопрос, отстаивали второй вариант: «одна-единственная». Лично мне казался более правильным первый вариант. Потому что остальные образы этого куплета наталкивают на мысль об «исключительности» героя: «Осталось недорешено все то, что он недорешил». Стало быть, кроме него, этого не мог совершить никто. И упор здесь сделан именно на одиночество этой девушки, которое кроме героя никто не мог излечить. Поэтому мой вариант:

The one who’s always alone, alone
He hasn’t loved, he hasn’t loved.

На вопрос, «нужно ли это американцам?» – ответить непросто. Но мне кажется, что дружба, отвага, любовь, смерть, а также хорошо рассказанная история, интересны любой аудитории. Вся фишка в том, чтобы сделать именно песню, а не перевод, и адекватно – с огнем! – ее исполнить. Получилось или нет – решать другим, но пока в подавляющем большинстве реакция американцев положительная. У русскоязычных людей, после неизменного «а разве это возможно?», на удивление – тоже.

Отдельной темы заслуживают новые аранжировки песен. Скрипка, флейта, аккордеон, электрогитары, барабаны сделали песни песнями. Не будучи профессиональным музыкантом (и, кстати сказать, переводчиком), я постарался вложить в них свои музыкальные интересы, от фолк-рока до хеви-металл. Это, на мой взгляд, сразу подняло эти вещи на принципиально новый уровень. Сам Высоцкий, как известно, очень много работал с группами и оркестрами, прекрасно осознавая, что его стихи и его надрыв могут быть многократно усилены соответствующими аранжировками. Я пошел по пути разнообразия: в некоторых песнях аранжировка была сведена к минимуму (две акустические гитары), в некоторых – была скопирована (насколько позволяли силы и бюджет) оркестровая аранжировка Гараняна, в некоторых – аранжировка была приципиально новой. Фолк-готический фьюжн «Разбойничьей» и хард-рок «Спасите наши души», на мой взгляд, значительно усилили их тексты